Несмотря на очевидные и всеми признаваемые преимущества хорошего образования, сомнения по поводу однозначной востребованности специалистов с дипломами престижных западных университетов в российских компаниях возникли в дискуссии практически с самого начала.
Владимир Попов:
— Я, наверное, один из первых в British Alumni Club. Я впервые уехал в Великобританию в 1992 году, провел десять месяцев в качестве стажера в компании при Манчестерском университете, а потом мне посчастливилось окончить Лондонскую школу бизнеса по программе sloan. Это выше, чем МВА.
На мой взгляд, люди, которые получили западное образование, оказываются востребованы только в тех областях, где наши компании на уровень выше и есть потребность в соответствующем уровне подготовки кадров. К примеру, выпускники Лондонской школы бизнеса преуспевают в Москве, в крупных корпоративных компаниях, где требуется решать вопросы корпоративного управления. С другой стороны, если взять розничный бизнес, есть конкретный пример: выпускник программы sloan, тоже петербуржец, попытался устроиться в «Русский Стандарт» в отдел маркетинга, туда, где есть очень серьезные проблемы. Его просто не поняли.
Демид Голиков:
— Есть крупные компании, там все понятно. В Shell нужны выпускники Манчестера или Лондонской школы бизнеса. Но давайте посмотрим на небольшую компанию, на розничную компанию, которых в России десятки тысяч.
К российскому директору, который считает прибыли и издержки, приходит выпускник хорошего университета — и что? С точки зрения директора что есть наем этого выпускника? Инвестиции в актив? Если в актив, то в какой — производственный или нематериальный?
Далее. Что он приобретает? Он приобретает мощный ресурс или он приобретает головную боль? Эдакого более умного, знающего, с высокими претензиями сотрудника, который будет претендовать на несопоставимый пакет? Будет ли отдача от этого сотрудника с западным дипломом, с его навыками, но в наших ограниченных условиях, адекватна тому уровню претензий, на который будет претендовать этот человек? Далеко не всегда.
Именно в таких ситуациях они недопонимают друг друга, расходятся. Тот выпускник в «Русском Стандарте», может быть, не смог все правильно объяснить. Тогда чему его учили? Он не только работать, он должен уметь еще и продвигать себя.
Есть ли решение в такой трудной ситуации? Конечно, есть. Но оно не всегда реализуется на практике. Если этот выпускник готов взять на себя ответственность и понять суть бизнеса, в который он пришел, если он в состоянии дать адекватный ответ и объяснить работодателю, что он может ему дать, тогда работодатель понимает, что отдача на инвестиции в этого британского выпускника будет высокая. Выше, чем он мог себе представить.
Мне говорят, что я буду получать 800 долларов в месяц. Смешно? Смешно, конечно, если я закончил Гарвард или Массачусетс. Но я говорю: хорошо, я принимаю эти 800 сейчас, но дайте мне два года. Ваш бизнес что-то прибавит, и тогда я претендую на 5000 или ухожу в Shell. Я знаю примеры, когда мои товарищи таким образом поступали и были вполне успешны последние три-четыре года.
Владимир Попов:
— Очень краткое возражение. Этот выпускник, о котором я говорил, — как вы думаете, он устроился? Сейчас он работает в крупнейшем инвестиционном банке в Лондоне. Англичане на этом выиграли, а выиграл ли «Русский Стандарт» — неизвестно. Проблема, почему они не могут сейчас решить вопросы маркетинга, — это как раз то, о чем мы всегда говорим относительно российского бизнеса: семейственные и родственные связи.
Ирина Шарипова:
— Я в течение нескольких лет работала в «Промышленно-строительном банке» и видела, как люди, которые окончили западные университеты, растут, набирают силу и развивают бизнес в компании, в которую они попали. Или как они угасают, это люди, у которых амбиции слабоваты. Люди, которые медленно теряют то, что они получили, и возвращаются на тот же самый уровень. Все дело в амбициях.
Что дает западное образование, что оно дало мне, человеку, который здесь получил степень кандидата экономических наук, — так это не только знания, не только навыки или понимание бизнес-процессов. Это чувство среды, бизнес-среды. Сегодня я чувствую, что моя роль в компании, где я работаю, это роль посла западного бизнеса. Мы занимаемся развитием проектов в сфере недвижимости, причем крупных проектов. В Москве они есть, в Питере практически нет. И мы пытаемся соединить местечковый опыт наших местных девелоперов и столетний опыт зарубежного девелопмента — английского, американского. Встраивание западного опыта в российскую практику — это отличное место для человека, который получил западное образование. Он чувствует, что имеют в виду, говоря одно и то же, российские специалисты и западные. Он понимает, как сложить эти элементы в систему и получить то, что мы называем корпоративным качеством. Но есть, конечно, масса негативного опыта. Тебе должно повезти, и очень много надо перетерпеть.
Игорь Шнуренко:
— Я хотел бы переключить фокус дискуссии все-таки на работодателя, потому что хоть и говорится, что это работник не умеет «продать себя» или чего-то недобрал, но мне кажется, у работодателя просто нет такого запроса. Нет запроса на культуру, нет запроса на знания. Работодатель считает, что он априори знает больше и его учить нечему. Если ты скажешь ему что-то, чего он не знает, так это минус для тебя.
Вероятно, в каких-то финансовых специальностях выпускники западных школ могут найти себе работу в крупных корпорациях, но для ряда областей деятельности открытие собственного дела остается единственной возможностью реализоваться. В либеральных профессиях нужно либо открывать свое дело, либо просто переквалифицироваться.
Моя житейская статистика говорит о том, что в
1997 году я вернулся, а все те, с кем я был там, — на Западе: в Лондоне, Нью-Йорке… Некоторые на пару-тройку лет возвращались в Россию: туда-сюда — никак… и обратно. Этот пример с «Русским Стандартом» очень показателен. Мне гораздо легче найти работу в Лондоне или в Нью-Йорке, чем здесь. Мне просто жить здесь нравится, и я отстаиваю свое право до последнего.
В свободном плавании
Является ли открытие собственного дела единственно возможным способом самореализации для человека, получившего западное образование? Ответить на этот вопрос однозначно участники дискуссии так и не смогли. Но они достаточно точно обозначили причины, почему начал снижаться интерес работодателей к западным дипломам.
Полина Гусева:
— Почему мы рассматриваем специалистов с западными дипломами только как сотрудников какой-то фирмы? Может быть, западный диплом является пропуском для того, чтобы они создали свою фирму и были бы успешными руководителями?
Ирина Шарипова:
— Это совершенно не связано с западным образованием. Просто есть предприниматели, а есть люди, которые временно работают. Я, например, наемный работник и в бизнес, как в самостоятельное плавание, не иду. Это внутренняя установка, это не зависит от западного образования.
Демид Голиков:
— Ключевой фактор успеха в бизнесе — это не то же, что ключевой фактор успеха в образовании. Более того, человек, который идет в образование, инвестирует в себя как в трудовой ресурс, и, скорее всего, он не бизнесмен, не предприниматель. Вспомните слова Фридмана, хозяина «Альфа-групп», который говорил: «Главное в высоком бизнесе — это умение общаться, разговаривать и договариваться». Что из этого имеет отношение к западному образованию? Ну разве что общение с Британским советом на первых этапах.
Елена Ульянова:
— Десять лет назад зарубежное образование было практически единственным источником знаний, практиков не было на российском рынке. Поэтому мотивацией людей, получавших западное образование, было — занять топовую позицию. В кризисный период в России опять-таки была сложная ситуация. Например, из Артур Андерсена 6 человек уехало учиться на МВА, все вернулись, сейчас в Москве работают. Никто там не остался. Сейчас, мне кажется, появилась новая волна — это акционеры, которые получают МВА и потом возвращаются обратно.
По поводу позиции работодателя. Я работала и в российских холдингах напрямую с акционерами, и в западной компании. Могу привести достаточно веселые примеры. Например, в российском холдинге, куда меня нанимали через хедхантеров, когда встал вопрос о постановке международной отчетности, акционер спросил: «Ну, как мы это будем делать?». Я ответила: «Очень просто, я же АССА (Международная сертификация бухгалтеров и аудиторов. — Ред.)». А он сказал: «Что ты?». Зато он очень хорошо помнил два моих предыдущих места работы, и когда потребовалось получить кредит, именно меня попросили обратиться.
Сейчас у нас дискуссия с нашим теперешним акционером, как выбирать менеджера на топовые позиции. Образование он назвал как третий по значимости фактор, а первый — это практический опыт. Причем не только места работы, а больше достижения, проекты. Второе — это харизма человека, и только на третьем месте — западное образование. Можно прекрасно учиться, но это ничего не даст. Для человека, который что-то из себя представляет, это просто систематизация знаний и какая-то большая уверенность в себе.
Сергей Давыдов:
— Когда мы разговариваем с западными компаниями, с западными работодателями, они всегда задают вопрос: «Говорят, у вас в России можно купить вообще любой диплом и свое резюме как угодно раскрасить. Как это проверить? Как это все на самом деле происходит?». Да, это действительно факт: в России идут за образованием не затем, чтобы получить инструмент для дальнейшей карьеры, а как за фетишем, за неким уровнем, статусом. Существует этот российский стереотип.
Если взять западное образование, то там, если ты не будешь знать, не будешь работать, ты диплом не получишь, какой бы ты ни был. Не купишь, ни подарками, ни слезами не выпросишь. И те, кто это понимает, видят, что диплом — это некий лейбл. Это пропуск на разговор — что из себя человек представляет. Дальше идет испытательный срок — что человек может сделать за полгода, за год, сможет ли он применить свои знания на практике, потому что инструмент в разных руках разные результаты приносит.
Дмитрий Райчук:
— Тема наша запоздала лет на пять-десять. Западное образование как таковое было востребовано тогда на пике моды. Сегодня чисто российское или чисто западное образование как предмет гордости будет, мне кажется, не совсем адекватным. Сегодня успешные люди — это люди, имеющие два образования: российское и западное.
Когда мы говорим об образовании, то хорошее западное образование — это только одна составляющая. Мне кажется, образование работает, когда оно имеет формат котла, когда мы имеем возможность повариться и в российской, и в британской, и в немецкой среде. Тогда мы приобретаем те самые качества, которые позволяют нам и себя продавать, и самореализоваться.
Галия Сайфутдинова:
— Спрос на зарубежное образование диктуется ситуацией на российском рынке, и, прежде всего, спрос приходится на те специальности, которые недостаточно развиты в России или не существуют здесь вовсе. Естественно, бизнес, экономика, международное право лидируют. Есть множество других специальностей, которые пользуются не меньшим спросом, например, гостиничный бизнес, туризм, маркетинг, бренд-менеджмент в дизайне, управление в спорте, чего в России до недавнего времени не было, управление в образовании. Но в областях фундаментального образования, в области физики, химии, все-таки Россия сохраняет свои позиции и свою репутацию. В этом случае западное образование используется скорее как надстройка.
Я хотела бы добавить еще несколько слов об отношении собственников к МВА. Нам приходилось много раз общаться с собственниками компаний, и могу сказать, что отношение всегда достаточно парадоксальное. Я брала интервью у одного из владельцев Санкт-Петербургской строительной корпорации. Это одна из крупнейших корпораций города. Он очень долго критиковал западное образование и говорил, что все зависит от личности человека, от его эмоционального склада, и никакой МВА не нужно. Но закончил почему-то наше интервью на том, что он собирается брать себе топ-менеджера с западным образованием и почему-то он намерен отправить своего сына учиться по специальности «бизнес и экономика» в Великобританию.
Под другим углом зрения
Самый парадоксальный вывод состоял в том, что знания — не главное. Обучение за рубежом ценно преимущественно тем, что человек получает возможность не просто освоить некий объем знаний — по большому счету те же знания в большинстве случаев можно получить и в России, — он начинает видеть себя, свою компанию, рынок в новом свете, получает опыт решения практических задач.
Сергей Давыдов:
— Прежде чем стать консультантом по хедхантингу, я 20 лет проработал в сфере экономики. Поступив на работу в компанию KPMG, я уже имел достаточно серьезный опыт работы в российских компаниях и, естественно, российское образование и ученую степень. Но сначала я вообще не мог понять, чем люди занимаются, почему обращают внимание на такие вопросы?
Когда я вспоминаю об этом, мне на ум приходит индийская притча о том, как трех слепцов подвели к слону и попросили описать, что это такое. Один потрогал за хвост и сказал, что это что-то тонкое, как веревка, другой потрогал за ногу и сказал, что это что-то толстое, как дерево, а третий — за хобот и сказал, что это что-то живое и гнущееся, как змея. У меня тоже было лишь смутное ощущение, но не было единой картины. Не было понимания, почему такие вопросы приходят от глобальных компаний, что нужно проверять, на какие вопросы обращать внимание. Только когда благодаря KPMG я получил MBA, у меня будто пелена с глаз спала. Я стал совершенно четко понимать, что происходит, как взаимоувязаны бизнес-процессы и для чего это в конечном итоге делается.
Общаясь по роду своей деятельности со многими маститыми менеджерами, которые тоже имеют опыт обучения за рубежом, я слышу от них о тех же ощущениях. Причем для нас, выпускников советской школы, курс был очень сложным — чужой язык, совершенно другие форматы мышления. Нам показывали не вид спереди, а вид сбоку, то есть совершенно те же самые вещи, но в другом ракурсе.
Подходя к вопросу о восприятии западного образования на рынке, я могу сказать, что для работодателей это немаловажный вопрос — есть ли у человека степень MBA и где он ее получал. Западное образование — это как знак качества. Ты никогда не получишь там кредит (экзаменационный балл. — Ред.), если ты чего-то не знаешь или напишешь не так, как нужно. И если ты прошел, прополз через все эти трудности, то ты действительно понимаешь, о чем идет речь, и действительно получил то, что тебе полагалось узнать. Поэтому человек моментально приобретает совершенно другой статус и совершенно другую стоимость на рынке.
Можно дать прекрасный инструмент, но в плохие руки, и человек ничего не сможет с ним сделать. Но если человек талантливый, он может развиться с помощью этого инструмента, и это дает бешеное продвижение в карьере. Я сейчас разговаривал с менеджерами, которым уже под пятьдесят, и они говорят: мы получили MBA, и мы можем говорить на совершенно разные темы с различными специалистами, потому что мы понимаем все процессы, которые происходят на предприятии.
Марина Елецкая:
— Мы всегда приветствуем, когда к нам приходят выпускники зарубежных вузов. Весь коллектив компании — это люди, которые получили как российское, так и зарубежное образование или окончили профессиональные зарубежные курсы, курсы повышения квалификации.
Почему мы заинтересованы в сотрудниках, которые получили зарубежное образование? Во-первых, это способность взглянуть на вопрос по-новому, подойти к нему креативно, проявить гибкость мышления. Во-вторых, непосредственно наша сфера деятельности связана с зарубежным образованием, и при общении с зарубежными партнерами необходим высокий уровень владения английским языком. Многие студенты хотят услышать совет человека, который получил аналогичное образование, — это повышает доверие как к компании, так и к тем программам, которые мы предлагаем. И нашим сотрудникам, несомненно, помогает то, что они знакомы с ведением бизнеса за рубежом.
Ну и, конечно, связи. Благодаря тому что мы закончили зарубежные образовательные программы, у нас остались друзья, люди, которые до сих пор поддерживают с нами связи и помогают. Помогают с идеями, помогают реализовать те проекты, которые витали в воздухе, когда мы учились.
Ирина Шарипова:
— У меня два хороших примера. Первый пример — это компания «Северсталь». В 2001 году господин Мордашов принял решение о том, что топ-менеджеры его компании будут получать МВА в одном из университетов Великобритании. Был выбран университет Ньюкасла. Была сделана специальная программа для сотрудников «Северсталь» — дистанционное обучение. Они туда партиями ездили, и таким образом компания получила мощную, однородно образованную верхушку топ-менеджмента. Сейчас, благодаря этой верхушке и, конечно, всем остальным данным, я имею в виду ресурсы, они могут таким образом двигаться на мировом рынке. Это хороший пример рационального, ответственного подхода корпорации к получению бизнес-образования.
Второй пример. Когда я писала диссертацию в Великобритании, у меня был relationships marketing, связанный с банковской деятельностью. Изучая этот вопрос, я вдруг обнаружила, что все, что у них есть в теории, три основные школы маркетинга, — все это мы здесь уже делаем, только не системно. Западное образование очень помогло систематизировать полученные здесь опыт и знания.
Евгений Солоненко:
— Я не могу говорить об образовании вообще, я занимаюсь исключительно преподаванием менеджмента. Менеджмент оказался достаточно универсален в этом смысле. Если говорить о большом университете или о ФИНЭКе, то там изучаются те же теории, что и в Великобритании.
В конце 1990-х у большинства студентов, которые приходили учиться по британским программам Открытого университета, возникал вопрос: насколько это все применимо в российской действительности? Время показало, что вполне применимо, но надо уметь адаптироваться. У кого-то это получается лучше, у кого-то хуже. Теория — это то, что взято из практики, а не придумано академиками.
Когда ты строишь свой бизнес, ты можешь учитывать чужой опыт или не учитывать. У нас учатся и работники, и работодатели. И отношения очень разные. Работодателя интересует результат. Если работодатель обучился и разбирается в концепции развития бизнеса, он понимает, что будет делать, и ему нужны хорошие исполнители. Если есть команда одинаково обученных управленцев, то им не надо долго объяснять. Зачастую, если руководитель компании обучился, он своих ключевых сотрудников тоже посылает учиться, и эта команда начинает развивать бизнес.
Недавно запускался очередной цикл обучения, и мы спросили студентов: «Какие результаты считаете существенными для себя по мере получения образования?» Мне запомнилось два ответа. Один собственник, который сказал: «Мой бизнес увеличился в четыре раза за два года. Я просто немножко иначе все перестроил». А у другого, у наемного работника, зарплата так же увеличилась. Но есть люди, у которых ничего подобного не происходит. Они пытаются что-то исполнить в соответствии с теориями, но не добиваются результатов, и работодатель говорит: «Спасибо. До свидания». Нормальная ситуация, такое встречается сплошь и рядом. Диплом зачастую позволяет начать разговор, а дальше ты либо себя продал, либо не продал, добился результата или не добился.
Последний момент, на который я хотел бы обратить внимание. Западное образование не очень однородно.
У меня был опыт работы в компаниях с немецкой системой менеджмента. В Англии менеджер — это совершенно отдельный специалист, а у немцев это обязательно инженер, выросший до менеджера. И эта межкультурная специфика сказывается довольно сильно. Людям с британским дипломом, может быть, непросто работать в германских компаниях. У меня складывались отношения. Но судьба моих коллег с британским дипломом в нью-йоркских компаниях была весьма печальной.
И то, и другое образование — западное. И то, и другое приносит результаты, но оно принципиально разное. Британское образование ориентирует на командную работу, на активный обмен информацией, совместное движение к цели. У нас же, к сожалению, все немножко иначе. У нас отношения «начальник-подчиненный». И если не знаешь, как решить задачу, — сходи, подумай.
Владимир Попов:
— Что являлось ключевым преимуществом той программы МВА, на которой учился я, по сравнению, допустим, с образованием в России? Фактически вся программа была построена на трех столпах. Академическая часть — те же книги, учебники. Вторая часть — это преподаватели, причем у нас, поскольку состав студентов был очень сильный, двух преподавателей забаллотировали. И третья, крайне важная, — осуществление реальных проектов. То есть выход в английские, и не только английские, реальные бизнес-ситуации и решение проблем. Эти проблемы, казалось бы, очень сильно отличаются от наших, но, тем не менее, российский опыт оказался вполне применимым. Будучи россиянином, я дважды находил ответы для вопросов, которые были заданы в Новой Зеландии.
Это то, что отсутствует и не может быть воссоздано ни в одном российском университете, потому что, во-первых, нет возможности поехать решать бизнес-кейсы в другой стране, а во-вторых, там была международная группа, куда входили японцы, французы, голландцы, и у каждого свой опыт. Причем это были люди, которые уже достигли значительных успехов. В нашем случае в команде был главный экономист крупнейшей компании. От него можно получить больше, чем от любых лекций.
И еще один не менее важный компонент. Дело в том, что вы сами должны сделать эти проекты. Вы получаете не обучение, а образование — вы должны научиться решать задачи. Я получил свой диплом в 1994 году. С тех пор де-факто мне пришлось самому пройти еще семь курсов на основании того образования, которое я получил. Я каждый раз оказываюсь на шаг-два впереди рынка, и я могу предсказать, куда он пойдет. Это является моим конкурентным преимуществом. Но когда приходишь в организацию, видишь ее проблемы, ты вынужден обозначать только первый шаг. Если описать сразу два-три шага или все решение, они не готовы это воспринять.
Дмитрий Плющев:
— Что такое западное образование, по крайней мере в той специальности, которой я учился, — «экономика и менеджмент»? В России очень мало своего придумано в этой области. Де-факто все книжки, все учебники те же самые. Если кто-то хочет получить от программы МВА только знание, нет ничего проще чем прочитать книжку. Там, в общем, все написано.
Для меня западное образование — это, в первую очередь, опыт, который человек получает от жизни в другой стране. Здесь есть смысл обсудить еще и те мотивы, благодаря которым люди едут учиться за рубеж. Успехи и неудачи во многом связаны с тем, какие ожидания у людей были относительно образования. У меня есть много примеров, когда люди ставили совершенно нереальные цели или не вовремя ехали получать образование.
Для меня западное образование — это скорее общение с коллегами по цеху. Я сейчас обучаюсь по программе part-time и, честно говоря, оцениваю эту систему довольно средне, на «троечку». Книжки — да, но книжки можно и дома прочитать, преподавание — ну бренд хороший… Но инноваций там достаточно мало. Те же лекции, те же кейсы. Но важнее всего общение с другими людьми, обмен мнениями, советами, расширение кругозора — его ничем не заменишь. Оно мне дает гораздо больше, чем сама система образования.
По поводу российского бизнеса, здесь все не так однозначно. Потому что есть российский бизнес, который начинает выходить за пределы России. Как раз «Русский Стандарт», «Северсталь» и так далее. У меня два знакомых работали и работают у Рустама (Тарико. — Ред.) на достаточно высоких постах в маркетинге, и довольно успешно. Один получил МВА в INSEAD, другой сейчас учится со мной в Оксфорде. Поэтому для него, я думаю, эти сотрудники важны, потому что к моменту выхода на международный рынок, к началу международных продаж, естественно, нужны люди, которые понимают культуру, говорят на языке.
Для работодателя МВА или какая-то еще степень, полученная на Западе, — это дополнительный фильтр снижения риска. Естественно, это не гарантирует никаких достижений, не гарантирует результата, прибыльности, качества, но это некий дополнительный шлюз. Просто надежда на то, что легче будет построить общение и говорить на одном языке.
Это, естественно, относится только к тем руководителям, у которых есть западный опыт или которые давно работают в международных компаниях. Два примера.
В McKinsey на определенном уровне МВА — это практически стандарт. А Женя Чичваркин, например, как-то в беседе сказал: «Я вообще против, я очень негативно отношусь к МВА. На английском я сам не говорю и считаю, что это потеря времени и сил».
Традиционные плюсы
Обрисовав общую ситуацию на рынке образовательных услуг, представители образовательных агентств
и HR-консультанты еще раз акцентировали внимание на преимуществах западного образования.
Ирина Щербакова:
— Динамика получения нашими студентами британского образования действительно впечатляет. Если в 1995 году в основном это был бизнес, в 1998-м — все равно куда, лишь бы уехать из этой страны, то сейчас все больше студентов едут получать образование в Великобритании по инженерным и производственным специальностям, по геологии, по нефтепереработке. Английское образование в этой области, наверное, одно из самых востребованных.
Сталкиваясь с работодателями, я встречаю абсолютное желание приобрести инженеров. В частности, мы разрабатываем специальную образовательную программу для одной из компаний по геологоразведке — магистратуры в Imperial и в Ноттингеме, и это пользуется невероятным спросом. Работодатели готовы отправлять туда своих специалистов, трудоустраивать их здесь. Один из московских университетов, который занимается пищевой промышленностью, говорит, что они не могут подготовить специалистов нужного качества. Скажем, «Коркунов» просит специалиста, который раз в год может выдать пять новых рецептов конфет, и готов платить большие деньги за это. И приходят к нему люди, которые закончили британские вузы, а не российские.
Наших студентов можно встретить в Челябинске, Петропавловске-Камчатском, Барнауле — в достаточно разнообразных местах. И все они говорят о вполне сложившихся карьерах. Питер здесь стоит несколько особняком. Из Петербурга на бакалаврские программы, на инженерные, практические специальности студентов едет меньше.
Марина Елецкая:
— Обучение за рубежом рассматривается как некая ступенька к карьерному росту, к способности и возможности найти хорошую работу. Студенты инвестируют в образование, они инвестируют в свое будущее. Это первое и самое основное.
Выбор образовательных программ за рубежом связан еще и со специальностями, для которых в России пока не накоплена достаточная научная база. Это такие направления, как маркетинг, реклама, международное право, международный образовательный менеджмент. Есть еще ряд специальностей, в которых студенты хотят получить дополнительное образование и опыт.
Такой серьезный шаг, как продолжение обучения за рубежом, — это всегда самореализация, саморазвитие, что очень важно для многих. Это приобретение дополнительного опыта, который невозможно приобрести, окончив вузы в России.
| По теме: |