Бизнес-школы: кто кого
Совершенно очевидно, что в ближайшие годы на российский рынок придут западные бизнес-школы. Причем весьма велика вероятность появления брендов мирового уровня. И это неудивительно: если мы можем покупать заграничные футбольные клубы, то оплатить стоимость полутора-двух лет учебы в престижном университете наверняка сумеем. А что же наши школы? Готовы ли они к конкуренции?
Строго говоря, большинство представителей так называемого «слоя платежеспособного населения» не выезжают за рубеж для получения диплома МВА по одной простой причине: не хотят выходить из бизнеса и терять время, за которое могли бы добиться выдающихся карьерных результатов. На Западе это понимают и признают, что full time (дневные) программы непривлекательны для обеспеченных россиян. Значит, нужно сделать так, чтобы люди учились вечером или по выходным и, желательно, недалеко от дома. Ведь современное образование – это бизнес и вести его нужно по всем законам жанра.
Правда, у нас уже представлены бренды университетов Антверпена, Гренобля, Дарема, Хейварда, Открытого университета Великобритании и др. Как правило, они действуют в рамках совместных программ, по итогам прохождения которых студенты имеют возможность получить двойные дипломы. Это считается чуть более престижно, чем получить только российский выпускной сертификат. Но разве названные учебные заведения представляют цвет мирового образовательного сообщества? На отечественном рынке пока нет ни Стенфорда, ни Вартона, ни Гарварда – университетов, стабильно входящих в первую десятку всех рейтингов. Однако ситуация может измениться и измениться незаметно для лидеров отечественного бизнес-образования.
На данный момент, скажем, приход Гарварда в Россию кажется чем-то нереальным: слишком велики издержки, непредсказуем результат, неясна целесообразность. Но рано или поздно североамериканцы придут вместе со своими финансовыми возможностями, известными марками, наработанными технологиями преподавания. Вслед за ними (а, может быть, наоборот) – немцы. Потом – англичане или французы. И к этому нужно готовиться. Сейчас очень удобный период: экономика стабилизировалась, менеджеры ощутили потребность в качественном обучении. Более того, многие пересматривают свои представления о бизнесе, отказываясь от принципов десятилетней давности в пользу более цивилизованного подхода.
Казалось бы, самое время работать над созданием сильного бренда общероссийского масштаба, чтобы сделать свой, «национальный Гарвард», обеспечив спокойное будущее и гарантированный приток абитуриентов. Но что на самом деле думают о такой перспективе руководители отечественных школ?
РУССКИЙ ГАРВАРД. БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?
Гарвард, пожалуй, самый известный бренд на рынке мирового образования. Не удивительно, что работающая при университете бизнес-школа считается отличной базой для развития предпринимательского таланта и… сама приносит неплохой доход. Сумеет ли в обозримом будущем какая-нибудь российская школа добиться таких же результатов, хотя бы в масштабах нашей страны?
В Москве более 45 учебных центров предлагают абитуриентам получить диплом МВА. Преобладающее большинство существует в рамках так называемых «зонтичных брендов» (Академия народного хозяйства – 14, Государственный университет управления – 10, ГУ – Высшая школа экономики — 5). Около 10 школ находятся в Санкт-Петербурге, еще 15-20 – в других городах России. Есть ли шансы у кого-либо из них стать безусловным лидером? Имеющиеся рейтинги дают противоречивую информацию, в то время как руководство каждой из программ убеждено, что их образовательные услуги – лучшие.
Разобраться в сложившейся ситуации помогают Сергей МОРДОВИН, ректор Института менеджмента и предпринимательства (Санкт-Петербург), и Сергей ФИЛОНОВИЧ, декан Высшей школы менеджмента при ГУ-ВШЭ (Москва).
— Наше бизнес-образование выходит на новый этап своего развития. Период, когда нужно было доказывать, что оно необходимо и полезно – прошел. Возникает вопрос, что делать дальше?
Ф.: Я называю пройденный этап этапом ученичества, когда мы слепо копировали западные модели. Важную роль в институализации МВА сыграла РАБО (Российская ассоциация бизнес-образования), теперь нужно заниматься другим. Можно назвать две стратегии развития. Одна – стратегия выжидания, другая – лидерства. Я убежден, что в России будут реализовываться обе.
Стратегию лидерства могут осуществлять очень ограниченное число школ, имеющие в первую очередь своих преподавателей. Нужно отдавать себе отчет, что большинство московских школ живут по принципу «концертных бригад».
— У нас есть преподаватели, которых по аналогии с западной практикой можно назвать «звездами»? Которые способны обеспечить штучную подготовку слушателей?
Ф.: Я считаю, что есть. Но их не наберется и десятка. Возможно это мое занудство, но я считаю, что нужно определиться с тем, кого мы считаем «звездами». По мнению некоторых моих коллег, следует признать тех, у кого есть свой авторский взгляд на ту или иную проблему и глубокое понимание специфики российского бизнеса. Они рассказывают то, что нельзя нигде прочитать.
— Неужели этого числа достаточно для такой большой страны, какой является Россия?
Ф.: Я говорил о мыслителях, исследователях и преподавателях одновременно. Просто блестящих лекторов, которые классно излагают теорию существенно больше, порядка трех десятков.
М.: Отмечу, что «звезда» – это не статус, а уровень владения информацией. Ведь если менеджер приходит к преподавателю-«троечнику», не произойдет эффекта синергии, усилия не потратятся совсем напрасно, но это будет ликбез.
По разным данным, число таких звезд составляет от 25 до 100 человек по всей стране. Я больше доверяю первой цифре. Они очень распылены, и это проблема – ни одна школа не может похвастаться концентрацией сильных преподавателей. Конечно, если бы можно было собрать под одной крышей 20-25 звезд, вот тогда бы и получился элитный российский Гарвард.
— А почему нельзя? Найти инвестора…
М.: Наши звезды работают «горлом» по 20 часов в неделю. Им не до поиска инвестора. Для этого нужны менеджеры, которые смогли бы взять эту функцию на себя. Но пока это мало кому интересно. Любое образование по сравнению с бизнесом непривлекательно, потому что менее доходно.
— Считаете ли вы, что деятельность бизнес-школ способна как-то изменить экономическую ситуацию в стане? И если да, то сколько лет нужно, чтобы мы почувствовали эти изменения?
Ф.: Да. Сколько лет? Десять минимум.
М.: Я согласен с коллегой.
— Получается, что речь идет о смене поколений?
Ф.: Безусловно. За шесть лет эксперимента (начиная с 1999 года) по подготовке профессиональных менеджеров по программам «Мастер делового администрирования» соответствующий диплом получили менее 4 тыс. человек. Этого недостаточно.
— Если нужно 10 лет на то, чтобы сформировать влиятельный пул менеджеров, значит, через 10 лет мы заживем, как в Швейцарии?
Ф.: Боюсь, что жить в эту пору прекрасную… К сожалению. Мобильность людей в России сдерживается огромным числом факторов. Почему американец, получив приглашение поработать в какой-нибудь Северной Дакоте, не моргнув глазом, сразу туда уезжает? Он знает, что найдет там нормальное, хорошее жилье со всеми удобствами. И даже приличную школу для детей. В России другая ситуация.
— Основная масса студентов выбирает школу по принципу «ближе к дому». Что нужно сделать, чтобы преодолеть интеллектуальные и региональные барьеры?
М.: У нас одна, максимум две школы предлагают обучение в формате full time. На Западе же – это основной способ обучения. Вы готовы бросить работу и два года учиться? Выход – модульный формат. Человек приезжает на две недели, отрывается от семьи и работы. Проснулся – пошел в библиотеку, потом – в аудиторию, затем снова читать. Модульный формат позволяет школам представлять программы МВА в разных городах. Но этот вариант лучше всего реализовывается именно как командировка профессора к студенту, а не наоборот.
— Может быть, стоит брать пример с Западной Европы, где школы заключают альянсы, привлекают к совместным программам лучших преподавателей, подкрепляют друг друга наработками, материалами…
Ф.: А кто с кем у нас будет входить в альянсы? Я пока не вижу таких вариантов. Более того, интенсивность конкуренции между бизнес-школами в России сегодня исключительно низкая, нет возможности «переработать» всех слушателей, которые желают учиться.
— А может, наша проблема в том, что школы неразличимы? Зачем, к примеру, ехать в Петербург, когда такая же школа дома?
М.: Это похоже на правду. Большинство слушателей и даже выпускников не смогут объяснить, чем одна школа отличается от другой. Скажу не очень приятную вещь, но пока мы ведем свой бизнес местечково, по-дилетантски.
Кроме того, мы не готовы решать проблемы с логистикой. Чтобы принять иногородних студентов или преподавателей, их нужно встретить, разместить, обеспечить всем, необходимым для жизни. Это хлопотно. В этом смысле, конечно, стоит брать пример с отраслевых вузов.
— Представим, что в Россию приходит известная западная школа. Насколько велика вероятность того, что лучшие силы будут оттянуты туда?
Ф.: Они перехватят только начинающих преподавателей. Квалифицированных им «взять» не удастся. По крайней мере, сразу.
— А если нашим преподавателям будут предложены большие деньги?
Ф.: Зарплата западного преподавателя составляет порядка $50 тыс. в год. Серьезного преподавателя этими деньгами в России не перекупить. Молодежь – можно. Тех, кто зарабатывает $1,5-2 тыс. в месяц, работая одновременно в нескольких вузах. Вот если предложить $40 тыс.….
К тому же, в западных школах жесткая регламентация рабочего времени, гораздо более жесткая, чем у нас.
М.: Лучшие наши преподаватели получают в среднем $10-15 тыс. в месяц. Это нормальные деньги даже по западным меркам. Годовой доход – $150-200 тыс. Когда столько мы сможем платить не только тем 25 звездам, которые есть в стране, тогда и появятся новые мастера. Но я боюсь, что ВТО принесет нам INSEAD, LBS, которые просто перекупят этих «звезд».
— Будет ли у нас когда-нибудь создан бренд национального масштаба? Какой прогноз для «российского Гарварда»?
Ф.: Ответ на данный вопрос находится в социально-экономической сфере: нужно резко увеличить мобильность населения России. Сегодня Москва – это место, куда съезжаются люди со всей страны, учатся и… не возвращаются на малую родину. Это связано с деятельностью школ? Нет, такова специфика российской экономики, где большая часть событий в бизнесе происходит в столице. Социальный фактор – главное, что мешает созданию национального бренда.
М.: Только сильная экономика способна породить Гарвард. Ведь сегодня 80% бюджета Гарварда – это пожертвования выпускников. Мы же сильно зависим от средств, собранных с абитуриентов. Чтобы хорошо учить, необходимы инвестиции в основные средства: для оснащения аудиторий, покупки аппаратуры, учебников (нормальный учебник стоит $50 – попробуйте обеспечить всех!), создания информационных баз, оплаты труда сотрудников.
Ф.: Отдельная история – дороговизна проживания в Москве. Снять комнату – минимум $500 в месяц, значит, за полтора года учебы кошелек «похудеет» на $8 тыс. Таким образом, чтобы получить диплом не самой дорогой программы МВА, иногороднему необходимо запастись $20 тыс. У нас есть в регионах достаточное число людей, способных тратить такие деньги на МВА?
— И все же, если представить себе, что у нас появится свой Гарвард, как он будет выглядеть?
Ф.: Основные параметры – свое здание, высокая степень автономии от головного вуза и собственный штат преподавателей. Школа должна быть настолько большой, чтобы обеспечивать полную нагрузку преподавателям (чтобы они не совмещали работу в школе с работой в университете).
Необходимо проводить исследования, только не такие примитивные, как те, результаты которых мы нередко встречаем на страницах американских журналов. В той «науке» много лукавства. На меня, например, самое сильное впечатление как мыслитель в области менеджмента оказал Дракер, которого в Америке никто ученым не считает. Думаю, он сделал для науки намного больше, чем все эти ученые, которые считают себя великими и ужасными. Школе должна уделять существенное внимание развитию управленческой мысли.
Все. Этого будет вполне достаточно.