Не подозревая о существовании тренинга, как явления со своими четкими рамками и структурой, его задает культура. Современная западная культура по сути представляет собой тренинг выбора. О влиянии культуры на тренинг и многообразии тренинговых культур, читайте в первой части статьи Леонида Кроля.
Сегодня мы публикуем первую часть статьи Леонида Кроля. Автор излагает свой взгляд на тренинг как явление, его взаимосвязь с культурными традициями, его глубинную сущность. Данная статья представляет собой серию зарисовок, которые будут интересны как специалистам в области тренингов, так и непрофессионалам, интересующимся возможностями расширения границ восприятия окружающего мира и собственного «я».
Мне хотелось бы представить вашему вниманию несколько своих наблюдений и картинок о разных известных мне тренинговых культурах, о тенденциях их развития и многообразии перевоплощений.
Это не история происхождения и становления тренингов как уникального явления массовой западной, а теперь уже и российской культуры. «От Ромула до наших дней» — цитата про Евгения Онегина, который учился кое-как кое-чему, но зато был мастер рассказывать увлекательные истории и анекдоты. Я не задавался целью изложить, следуя жесткой схеме, структуру тренингов; впрочем, благодаря этой статье я задумался, к примеру, о том, могли ли существовать и в каком виде тренинги в Древнем Риме. В результате возник ряд забавных зарисовок.
Зарисовки, на мой взгляд, как нельзя лучше подходят для описания тренинга. Казалось бы, его узор разборчив и запоминаем; но стоит встряхнуть калейдоскоп, бусины и камешки лягут иначе, и вот уже новая картинка. Говоря иными словами, тренинг – словно драгоценный камень, который можно так и эдак вертеть в руках и любоваться тем как, преломляя свет, вспыхивают и искрятся его грани.
Откуда что берется: культура как тренинг
Не подозревая о существовании тренинга, как явления со своими четкими рамками и структурой, его задает культура. Сегодняшняя западная культура – это множество возможностей, гипермаркеты, покупки в кредит, некое соотношение рискованности и безопасности, тренинг выбора. Человек привыкает оценивать и выбирать. Оценивая, он выбирает, где ему учиться, куда пойти работать, чтобы через определенное количество лет получать определенную зарплату – и тем самым, участвует в тренинге стартовой дискретности.
В дворянской культуре, где многое определялось получением наследства, хитрый банкир, который дает деньги в рост – это был образ отрицательный. Ростовщичество воспринималось как дурной тон, как занятие, которого надобно стесняться. Тренировать же следовало способность использовать карты удачи и судьбы, умение «не упустить», «не быть средним». Тренинг протестантской культуры – это умение копить, много трудиться, культивировать тщательность труда, чтобы не переделывать одно и то же.
Каждая из культур задает определенный базовый тренинг отношения к работе, к потреблению, ко времени. Сегодняшний рынок, который невозможно представить без кредита – это пирамида, расчет на будущее. Миф современного общества: богом является прогресс. Завтра все будет лучше – лучшие услуги, лучшие товары. Завтра я стану «бо льшим». Тренинг скромности, некогда востребованный и вознаграждаемый культурой однообразия, потерял свою актуальность. Теперь вся сила в молодых, не увязших в прошлом, и имеющих задел на будущее. Но стоит этим расчетам на будущее оказаться слишком «сильными», наступает девальвация.
Мой тренинговый опыт
У меня самого – богатый опыт тренингов и в качестве ведущего, и в качестве участника. В моей тренерской практике было три периода. Первый – когда я в качестве молодого психотерапевта фактически изобретал тренинги, которых в российской культуре в ту пору почти не существовало. В качестве основной деятельности и темы свой диссертации я выбрал групповую психотерапию для заикающихся. Основной тезис моей работы заключался в том, что для того, чтобы существенным образом улучшить их речь и вообще, избавить от этого недуга, необходимо в первую очередь убрать установку этих людей на желание говорить «с трибуны».
С моей точки зрения, заикающийся – это карикатура на методолога. Заикающийся ни о чем так не мечтает, как стоять на трибуне, связно и красиво говорить; он хочет, чтобы его все слушали и хорошо понимали. Отсюда его склонность к монологу. И, как выяснилось, чем сильнее у него эта склонность, тем труднее его лечить и тем меньше его шансы выбраться из этой ситуации. А выход, оказывается, был в том, чтобы как можно больше опираться на реально существующую практику устной речи, с ее паузами, перебивками, различными невербальными особенностями. Человек перестает фиксироваться на своем речевом потоке и благодаря этому лучше начинает говорить.
Эта взаимосвязь позволила мне понять, что весьма продуктивна работа не только с «фигурой» – с тем, на чем клиент фиксирован, что он сознательно и фактически считает главным; но и с фоном – с тем, что окружает человека, и на что обычно обращаешь мало внимания.
Второй период по времени совпал с началом перестройки. Тогда у меня появилась возможность глубоко окунуться в западную тренинговую культуру. С 1989 по 1994 год я прошел около 2500-3000 часов разных тренингов. Для меня это был своеобразный клубок, куда вплетались интерес к культуре, новой среде, ментальности, отношениям, неожиданное обретение «профессиональных родственников» и азарт деловых проектов.
Сейчас, по своему мироощущению, я нахожусь в третьем периоде. Мне интересно относиться к тренингу как к своеобразной матрешке, где за внешним слоем обретения новых умений и навыков лежит следующий слой – изменения энергетики и мотивации. А он, в свою очередь, скрывает себе еще одно внутреннее пространство, в котором происходит дезавтоматизация множества мелких стереотипов действия и восприятия и возникает новый свежий взгляд и ощущение себя и других людей.
Пастух, жрец, гувернер
Тренинг должен отвечать запросам заказчика. Фактически, эти самые запросы формулируются в двух модальностях – в логической и «сказочной» — «сделать неизвестно что, чтобы все стало хорошо» (не вдаваясь в то, чего же собственно хочется и как это будет происходить). Для успеха нужно и то, и другое.
Заказчик хочет, с одной стороны, чтобы все было предсказуемо, а с другой – втайне жаждет большего, надеясь увидеть действие высших сил, неожиданностей. Он хочет, чтобы в его жизни было ощущение смысла, картина происходящего; другая часть его души отказывается втискиваться в заданные формы, хочет быть то творцом, то творением, хочет мечтать, спать, путешествовать. К тренеру он обращается как к пастуху, жрецу, связанному с высшими силами, как к части себя.
Одновременно тренер выступает в роли нанятого гувернера. В дворянской культуре, традиционной ролью гувернера было занимать время ребенка, высвобождая время родителей, учить его хорошим манерам и давать ему совокупность знаний.
От заведомо короткого тренинга ожидается, что тренер на нем выступит как учитель, который срочно исправит ошибки, повлияет на способность приобретения знаний как таковую, и тем самым подтвердит, что «родители заботятся». Считается, что тренер заранее упаковал все знания нужным образом, и обучаемому только остается нажимать нужные кнопки. Однако за короткое время процесс не развернуть, но можно составить представление, как эта функция работает в течение года или трех дней. В действительности, процессуальность – это то, что в дальнейшем разворачивает сам человек, прошедший тренинг.
А потому, тренер не только пастух, который пасет и сберегает стадо, обеспечивая нагуливание веса, но еще и жрец, который дает понять, что существуют высшие силы, горизонты, процессы, и что тренинг не сводится к тому, чтобы прожить этот день, сохранив всех овечек в целости и сохранности.
В какой-то степени, тренер – это человек, который тренирует того, кто уже умеет ездить на машине, езде в экстремальных условиях, учит его не бояться чинить простые поломки, и знакомит с элементарными правилами вождения, которые в прежнем обучении зачастую оказываются наполовину пропущены. И такое обучение ориентировано не только на результат, но и на процесс конкретного тренинга и на умение разворачивать процесс собственной работы.
Арена, где играют в человека: тренинг как культура
С моей точки зрения, на Западе тренинг, как отдельный феномен, занял в культуре очень значимое место где-то с шестидесятых годов прошлого века. В те годы по масштабу индустрии сфера тренингов была сравнима с путешествиями. Это сейчас все всюду путешествуют, а тогда путешествовали меньше, и туристская индустрия была меньше развита, но был запрос на диверсификацию, на «путешествие внутрь себя», на связь с другими культурами.
Развитие тренинговой культуры удобно наблюдать на примере Северной Америки. Одна из моих зарисовок – место на западном побережье, Эсален. Центр, сочетающий высокую репутацию, коммерческий успех, традиции и непрестанное обновление. Здесь возникло несколько тренинговых трендов.
Говоря о тренинговой культуре, я отнюдь не имею в виду той ее части, которая связана с конкретными психотерапевтическими задачами. Дело в том, что на Западе в первую очередь думают не о проблемах, которые нужно решать, а о человеке — носителе ресурсов, которые надо выявлять и развивать. Обращение к здоровой стороне его личности, к тому «человеческому», что в ней есть, впоследствии гораздо успешнее позволяет разбираться и с существующими проблемами.
Эсаленовский центр был создан двумя людьми. Один из них погиб во время медитации, сидя под скалой, которая на него и упала. А второй, Майкл Мерфи, отличался тем, что ему приписывалась любовь к трем «R». Одна из них — это Run, бег трусцой. Вторая – Russians, он любил русский язык и во многом способствовал моде на русское в Америке. И третья – Read.
Эсален – это своего рода постмодернистский рай. Время расцвета Эсалена совпало с борьбой женщин, негров, гомосексуалистов и наркоманов за свои права, с торжеством культуры меньшинств и либеральных ценностей. Эсаленовский центр – некоторый аналог этого мира.
Это была и выставочная площадка, и дом моделей, и некий уголок для рекреаций, и место, от которого были «клонированы» (открыто или втихую) множество других центров. Поэтому любопытно остановиться именно на этих, как принято сейчас говорить «мультикультуральных» особенностях Эсалена и его склонности к разнообразию чуть подробнее.
В Эсаленовском центре я был примерно в 1994 году. Я вел трехдневную мастерскую в рамках месячного проекта, связанного с обучением нетрадиционным формам гипноза.
Казалось, что взрослые люди наконец-то вернули себе свое детство. В Эсален они приехали на своих машинах, потому что добраться туда иначе невозможно.
Тренинговая культура Эсалена, его среда и эпоха, квинтэссенция западной освобождающей «культуры без галстуков», воздействуя на человека, в значительной мере снимают такие обычные точки его фиксации, как социальный статус, возраст, профессия, повседневная озабоченность «привычными» проблемами и прочее.
Одной из особенностей этого места являются большие ванны у океана, заполненные теплой минеральной водой, примерно на двадцать человек каждая, в которых принято ночью при луне лежать голыми. Луна то заходит в облака, то выходит; и эта магия – можно и не знакомиться, а можно даже очень познакомиться – она витает в воздухе. Неоднозначность, заряженность – «романтическая» неопределенность.
Итак, кроме того, что вы можете, как только вам заблагорассудится, оказаться в теплой ванне и в любое время суток с кем-то в этой ванне познакомиться. А рядом находятся вполне цивилизованный бассейн и чайный павильон, где всегда можно выпить чашку чая, поесть меда, съесть булку. Сейчас уже никого не удивишь подобным устроением пространства, но в шестидесятых оно являло собой эстетическую выставку различных культурных знаков, образцов красоты и феноменов со всего мира: ванны, бассейн со знаками инь и янь, чайный павильон, сад японских камней причудливые цветники, беседки, сады – любопытная игра природы с культурой, практически рай на земле.
Но рядом с настоящим раем в этой модели мира не обошлось и без чистилища. Большой популярностью в Эсалене пользовались различные телесные техники, в том числе так называемый «рольфинг», особый вид массажа, когда к специальным связкам прижимаются особым болевым образом некие ткани. Его идея в том, что, когда человек орет от боли, он вспоминает проблемы, вспоминает, что ему сказала мама, что ему сказал папа и другие феномены раннего детства, происходит своего рода освобождение. Бродя по эсаленовскому раю, время от времени вы слышите дикие крики, доносящиеся со стороны массажных корпусов. Люди входят в «чистилище», обретают там некий заряд энергии и выходят оттуда, попадая в другие пространства этого мира.
«Разнообразие» в понимании Эсаленовского центра – это идеология шестидесятых: отбираем все самое лучшее и складываем в кучу, заставляя эти наилучшие образцы играть друг с другом. Отдыхая и тренируясь, человек через эти маленькие стимулирующие реальности приобщается к тем или иным трендам культуры, входит в принципиально интернациональное – более американского – сообщество. Общение в группах с людьми разных возрастов, профессий, убеждений составляет часть идеологии диверсификации.
В Эсалене тренинг обрел формы, позволяющие людям открываться навстречу друг другу, путешествовать то вовнутрь себя, то вовне. Меня поразило, как тогда, на мастерскую, американцы привезли с собой, не задумываясь, каждый свои игрушки. Кто-то привез с собой хула-хуп, кто-то ноутбук, бывший в то время в новинку, кто-то притащил какую-то индейскую трубочку, из которой можно было плеваться, а у кого-то среди вещей оказался барабан. Тем самым, тренинговый ход получил поддержку через культурный локус. И этот момент, рассматриваемый в контексте миров и мифов сегодняшней корпоративной культуры и бизнес-тренингов, представляется мне чрезвычайно важным. С моей точки зрения, тренинг не может быть успешным, если участники в качестве одного из шагов к разнообразию не могут позволить себе определенной странности и рискованности, некоторых поисков новой индивидуальности, собственной идентичности.
Тренинг изменяет мир: клуб как тренинг
Формально тренингом называют процесс, имеющий временные границы и направленный на обретение конкретных компетенций. К примеру, трехдневное действо, в рамках которого человек чему-то учится и как-то изменяется. Таково узкое, традиционное понимание тренинга. Существуют также тренинги, встроенные в культуру – культурные слои, переводящие человека из одного состояния в другое, тренинг в широком смысле слова. И случается, что возникает нечто среднее — а именно, когда в той или иной культуре в определенное время роль тренинга на себя берет группа или клуб.
Если взглянуть на европейскую культуру – как мне представляется, та роль, которую кружки и клубы по интересам сыграли в восстановлении и психологической реабилитации послевоенных Германии и Японии, так и не была оценена должным образом. В Германии в то время было колоссальное количество различных кружков, ассоциаций и групп – самых разных форм для людского общения. Человек, находящийся в достаточно сложных жизненных условиях, неформально, по собственному выбору, участвовал в том или ином сообществе и тем самым оказывался в некой среде, где подвергался воздействию групповых валентностей. Я не ставлю знак равенства между ассоциацией, группой и собственно тренингом, но если говорить о механизмах, мы лучше поймем, что представляет собой тренинг, понимая тренинговые механизмы, присущие культуре. В тот период, когда Европа, и в частности Германия, попала в тиски лишений, возможности, представленные неформальными сообществами – выход в другую знаковую плоскость, разнообразие людей и занятий, выбор — оказались достаточно значимыми для феноменов ее экономического подъема и развития. Полагаю, что для России этот опыт представляет особый интерес.
На сегодняшний день идея массового тренинга находит прекрасное воплощение в том, что происходит в фитнесс-центрах. Тренинговый аспект здесь представлен не только в виде физической тренировки; он в равной мере реализуется через принадлежность к клубу и психологическую адаптацию. В фитнесс-центрах задействована мультикультуральная особенность современного общества, когда люди могут выбирать себе нечто им подходящее из опыта восточной, африканской, западной культур, упакованное в тот или иной стиль.
Занимаясь йогой, китайской гимнастикой или дыханием по определенной системе, люди настраиваются на камертоны определенных тренинговых культур, и тем самым выходят за рамки своих автоматизмов, своей привычной жизни.
Совместное путешествие: тренинг как клуб
Человека воспитывают и формируют отношения, которые реализуются через группы. Группы могут быть более интенсивными, менее интенсивными, они могут быть малыми, средними и большими. Сейчас большую роль в мире играют крупные корпорации, которые связаны с людьми через бренды. Человек, являясь потребителем того или иного бренда, находясь в поле его рекламы и отдавая предпочтение этому бренду, принадлежит некоему большому клубу. По сути становясь членом брендового клуба, человек является потребителем его девиза, его рекламной продукции, его стиля жизни.
Некогда существовавшая роль клубов ныне в значительной мере размывается именно брендами. Бренд – это клуб для среднего класса. Если традиционное понятие клуба связано с элитарностью, с «дозреванием», с выбором, очерчивающим границы, то бренд – это претензия сделать клуб и принадлежность к нему доступными для людей среднего достатка, средних инвестиций интеллекта, средней свободы выбора. Многие корпорации тратят немало усилий на то, чтобы посредством брендинга имитировать клуб – к примеру, любителей Найка.
Все краски мира…
Тренинг – это целый мир, полный красок и оттенков, которые придают ему различные направления тренинга, некогда возникшие и поныне преисполненные сил и энергии для дальнейшего развития.
Одним из миров массового тренинга является мир «третьего образования», когда люди получают образование в тренинговом режиме – популярный формат шестидесятых. Третье образование – не утилитарно. Его цель – не только в карьере и зарабатывании денег. К примеру, сорокапятилетний мужчина, получает это образование как бонус за свои заслуги перед корпорацией. Или женщина в 35 решает, что семейные и профессиональные долги выполнены, и хочется сделать нечто для себя. Это то образование, которое, в отличие от первого или второго, менее конформно к обстоятельствам и в большей мере личностно. В основе тренинга такого формата – не столько накопление знаний, сколько возможность их использовать, не столько поиски инструмента, конвертируемого в те или иные ценности, сколько занятие «по душе».
Психодрама и социодрама в качестве миров современного тренинга – это и впрямь целый мир по количеству объединенных им людей, крупнейшее направление массовой культуры со своей четкой технологией.
Если отойти немного назад и взглянуть на события, происходившие на восточном побережье в ранние пятидесятые, когда еще только возникала культура Т-групп и тренинговая индустрия, мы обнаружим психодраматический театр Морено, открытый им в результате одной из своих эскапад. Правило, которое в этом театре существовало: два раза в неделю в означенное время сюда мог придти кто угодно – бомж, полисмен – и взглянуть на эту странную жизнь. По городу катался автобус, и людям показывали некие экстремальные события, привозя их то на футбол, то в морг, то в тренинговый центр Морено – психодраматический котел, в котором плавилась странная девиантная Америка. В этой стихии ролевого действия, ролевого тренинга сосуществовали и обучающая, и рефлексивная площадка этой школы, которая, постоянно расширяясь, выросла до масштабов психодораматического «карнавального шествия» с 4000 участниками.
Линия арт-терапии – это тоже отдельный мир тренинга. Это мир сотен тысяч профессионалов, не имеющих такого образования и статуса, как врачи и психологи. В Америке они чрезвычайно востребованы как специалисты в области помогающих профессий, как социальные работники. У них есть свои ученые степени, своя система обучения, свои краткие тренинги внутри этой системы. В семидесятых годах, когда самой короткой американской войной, как шутят иногда американские тренеры, была война с бедностью, потребовалось большое количество социальных работников, которые и были «набраны» — главным образом, из эмигрантов, из бедных и маргинальных слоев населения. Они прошли обучение – я подозреваю, наподобие того, как у нас в России обучали ополченцев или медсестер при очередной военной катастрофе, что-то вроде «ускоренных офицерских курсов». Это были краткосрочные и среднесрочные тренинги без фундаментальной системы, что предопределило высокую степень гибкости и потребность в дальнейшем развитии – иначе говоря, сформировало креативность. Огромный пласт недоучителей, недоврачей, недопсихологов будучи социализирован, обучен, востребован и оплачен, находясь на границе между конформной и успешной Америкой и Америкой, куда как менее успешной, сыграл важную роль в становлении тренинговой культуры и массового тренинга.
Линия бехевиорально-ориентированных, вырабатывающих некий конкретный навык тренингов, востребована и приносит свою пользу, будучи встроенной в другие тренинги.
Кубик на ребре – по другую сторону парадигмы
Одно из бросившихся мне в глаза отличий ведения тренинга в российской группе заключается в следующем. Здесь человек, к которому ты обращаешься, говорит тебе «нет»; причем, по меньшей мере, три раза – как в сказке. Его «нет» выражается в том, что он или сидит в закрытой позе, или смотрит в сторону, или произносит что-то вроде «нет, вы скажите», — думаю, вам знаком такой речевой оборот. Или он говорит «да, нет, но», и лишь после этого переходит к тому, что он в самом деле хочет сказать. Совершенно иначе дело обстоит в западной культуре, где даже самый недалекий носитель этой культуры ею подготовлен к тому, чтобы с самого начала выходить за пределы культуральных «нет».
На мой взгляд, перед тренером стоит задача в том, как, не работая со значимой проблемой, все же эту проблему решить. Здесь в России группу я могу начать с того, что, лучезарно улыбнувшись участникам, попросить их сесть в удобную для их тела позу. Трудно отказаться от предложения сесть в удобную позу. Но за ним следует новая просьба: сесть в другую удобную позу – столь же удобную, но совсем другую, чтобы эта поза была удобной для других частей тела. Если в третий раз попросить участников принять «очень удобную для них позу, но совсем другую», мы получим кроме всего прочего букет хорошо отпакетированных и демонстрируемых сопротивлений. Кто-то говорит: «а где взять третью позу?», кто-то поворачивается спиной к происходящему – тем самым процесс пошел, и группа начала двигаться.
В этом тренинговом ходе содержится одна из существенных компетенций хорошего тренера – умение менять отношение участника ко времени. У хорошего тренинга, что бы он собой не представлял, всегда есть такая банальная черта, что время кажется более емким, происходит больше событий в единицу времени, а день пробегает незаметно. (Это отдельная интересная тема: субъективное отношение людей ко времени. К примеру, люди, которые сидят в тюрьме, говорят о том, что день тянется бесконечно, а годы пролетают мгновенно.)
Говоря иными словами, когда в российской группе существует какая-то проблема, то, не вступая ни в какие обсуждения, нужно: а) чтобы группа начала двигаться; б) дать ощущение уютности неуютному российскому человеку, чтобы он как в детстве обжил место, пошевелился, сказал себе без слов «чур-чур, это мое» и попробовал позанимать на этом стуле несколько разных позиций.
Такими маленькими мазками тренер, не обращаясь к запросам и проблемам напрямую, не концептуализируя, выписывает фон происходящего. И только на этот фон, с моей точки зрения, может затем накладываться какая-то фигура, содержание, которое можно объяснить.
Еще одна деталь: в тренинге следует не упускать из виду образ удерживаемого на ребре кубика. Если этот кубик положить на одну грань – все будет понятно, логично, скучно и вскоре встретит свое сопротивление, а если повернуть на другую – все будет странно, необычно и от того тревожно. Удерживать кубик на ребре, не допуская ни излишней событийности, ни чрезмерной неожиданности – это искусство. Это умение удерживать процесс тренинга на грани объяснимости и готовности рассказать «что зачем». Лишь тогда можно вести речь о фигуре – о том, что ты делаешь и зачем – о содержании, процессе и продуктивности.
Об авторе:
Леонид Кроль является директором Института групповой и семейной психологии и психотерапии, директором центра обучения персонала «Класс», президентом и главным редактором издательства «Класс». Г-н Кроль — практикующий тренер, создатель авторских курсов: «Тренинг тренеров», «Тренинг коучей», «Эффективная самопрезентация: образ, стиль и имидж», «Элитные продажи», «Командообразование», «VIP-проект», «В поисках своей индивидуальности». Помимо этого он выступает в качестве автора, соавтора и составителя книг «Тренинг и консалтинг – инструменты развития бизнеса», «Тренинг тренеров: Как закалялась сталь», «Консалтинг: поиски жанра», «Развитие организации и HR-менеджмент», «Управленческая культура организаций», «Человек-оркестр: микроструктура коммуникаций», «О том, что в зеркалах», «Между живой водой и мертвой».